— Ветер очень сильный! — сказала Катя, — если придется лезть выше, по этим перекладинам, то как мы там просидим несколько часов? Нас сдует!

— Я все расскажу! — ответил Юра, — я об этом позаботился!

Пятисотметровая водная стена уже была на расстоянии нескольких километров, и складывалось впечатление, что за ней ровной гладью назад, до горизонта стелется океан. Но не синий, а серый из-за пепла, который был повсюду. Проснувшиеся вулканы посыпали Землю пеплом перед ее смертью. Так символично…

Грохот от потока приближался.

— Сейчас тряхнет! — крикнул Юра.

Перед самим ударом волны о башню стало понятно, что поток воды такой высоты шел не вертикальной стеной, а крутым спуском. В первые мгновенья башня приняла на себя удар своей нижней частью, помещения которой моментально оказались затоплены, что сделало центр тяжести башни еще ниже, а саму башню устойчивее.

— Держитесь! — заорал Юра.

Васечкин тоже заорал, но не слова, а просто начал кричать, видимо, от страха.

Волны от удара о башню окатили всех троих. Верхушку антенны мотнуло на восток с такой силой, что Катя слетела вниз со ступеней на пролет, а Васечкин ударился головой о порог выхода из лестничной шахты. Парню повезло, что удар пришелся по пластиковой маске. Один только Гречкин, уперевшись руками перед собой, остался на месте невредим. Антенна так и осталась, подчиняемая потоку, наклонена по его направлению. Раскачивания были, но мизерные по сравнению с тем, что было на ветру. Уровень воды практически достиг балкона. Вода снизу прибывала.

— Надо лезть! — крикнул Юра, — сейчас вода с шахты поднимется до нас!

Саша огляделся и понял, что они находятся будто бы в центре океана. А возле них из воды торчит мачта корабля.

— Саша, давай ты первый! Потом Катя! Потом я!

Васечкин осторожно вылез из проема и тут же не разгибаясь схватился за антенну. До самой верхушки шпиля было еще двадцать метров. Вдоль столба антенны шел еще один металлический столб, тонкий, тоже двадцатиметровый, из которого торчали горизонтальные перекладины. Этот столб с перекладинами, приваренный к антенне, и являлся лестницей.

Саша обнял столб и прижался к нему щекой, будто к родной матери, которую не видел много лет. Ткани его одежды хлопали на ветру, а волосы развевались. Если отцепиться от лестницы, то потоком ветра тут же снесет в воду. Ветер был сильнее, чем при любом Земном урагане. Холодная, практически ледяная вода северной части Атлантики начала бить фонтаном из шахты лестницы. Одежда Юры и Кати промокла, но гидрокостюмы под низом позволяли пока сохранять тепло.

— Я не могу! — кричал Саша, — меня сдует!

— Лезь вверх! Мы тут по грудь в воде стоим! — кричал Гречкин.

Васечкин, робко переставляя ногами, мертвой хваткой цепляясь за перекладины, поднялся выше на три метра. Следом вылезли мокрые Катя и Гречкин. Фонтан выплескивался из шахты. Уровень воды понялся, затопив смотровой балкончик, и остановился. Гречкин протянул стоящему выше Саше ремень.

— Держи! — кричал Юра, — прокинь его вокруг талии и застегни через перекладину!

— Вы с ума сошли?! Как я одной рукой это сделаю?!

Твою мать, — выругался Юра про себя. Гречкин полез прямо на Васечкина, и когда грудь Юры поравнялась с задом Саши, космонавт, держась одной рукой за перекладину, второй рукой дал Саше ремень.

— Держи этот конец!

— Держу!

Гречкин обеими руками схватился за обе перекладины и подтянулся к лестнице, прижимая Васечкина к ней же. Задачу осложняли мешающиеся за спиной парня рюкзак и винтовка.

— Я тебя держу, застегивай ремень!

Саша отпустил обе руки и, упираясь спиной в Юру, застегнул ремень за лестничным столбом.

— Готово!

Юра пополз вниз, а Васечкин так и остался прижатый ремнем к столбу. Руками Саша вновь вцепился в лестницу.

Таким же образом Гречкин обошел сзади Катю и прижал ее к столбу. Она застегнула ремень и тут же обняла сам столб.

Юра встал сбоку от Кати на ее уровне, по высоте на метр выше балкона. Девушка теперь могла освободить руки, хотя это было страшно (мало ли ремень не выдержит), и помогла Гречкину застегнуть ремень за лестничным столбом.

В итоге Васечкин стоял наверху в полуметре от Кати и Юры, которые тесно прижимаясь друг к другу, еще и прижимались ремнями к столбу. Стоять было крайне неудобно, но зато более безопасно.

Голова Гречкина была сбоку от Кати, в двадцати сантиметрах от нее и чуть сзади. Он вдруг обратил внимание на профиль ее лица — пышные губки, кругленький аккуратный носик за маской, и глаза… глаза было плохо видно все из-за той же маски. У Юры даже мелькнула мысль: а что, если она вскоре останется последней женщиной вида хомо-сапиенс и ему с ней предстоит в будущем восстанавливать популяцию? Не время для таких мыслей, а хотя… что ему еще делать? Теперь надо переждать волну стоя вот так вот, прижимаясь к симпатичной девушке несколько часов.

— Ну как вы?! — крикнул Гречкин.

— Как?! — раздался голос сверху, — очень интересный вопрос! У меня все плохо! Моя планета вскоре погибнет! А вы как?!

— Я имею ввиду, сможешь ли ты так простоять там?!

— А куда я денусь?! Даже если я подохну тут, я так и останусь прикованный к этой лестнице!

— А ты как, Кать?! — спросил Юра.

— Не знаю! — ответила она, — Никак! На все воля стихии и высшего разума!

— Нашли время для философских ответов! — сказал Юра, — нормально что ли ответить сложно… Последнюю фразу он произнес уже тихо, сам себе.

Ветер свистел. Вокруг был океан, покрытый пеплом. Серые цвета преобладали, куда ни глянь, не считая огненной Луны, край которой уже коснулся восточной линии горизонта, а другой ее край был все еще над головами. Шпиль останкинской башни торчал на двадцать метров из воды. Казалось, будто все это сюрреалистичная картина художника, фантазирующего на тему постапокалипсиса. Кругом до горизонта во все стороны была вода и пепел, который несся в потоке воздуха. Водный поток практически не ощущался, если не смотреть себе под ноги, где вода с огромной скоростью с двух сторон огибала конец башни. А вот ветер и горизонтальная пепельная метель ощущались еще как! Все трое повернули головы на восток от ветра. Во рту стоял привкус горечи из-за попавшего туда вулканического пепла.

19. Гравитация

Руки, ноги, спины, шеи… у всех затекло всё, но это был не такой уж и плохой компромисс. Гречкин сумел достичь согласия между жизнью и смертью — всего лишь надо было продержаться на сильнейшем ветру прикованными к шпилю Останкинской башни какие-то два